Неточные совпадения
И тут же в его голове мелькнула мысль о том, что ему только что говорил Серпуховской и что он сам
утром думал — что
лучше не связывать себя, — и он знал, что эту мысль он не может передать ей.
Месяца четыре все шло как нельзя
лучше. Григорий Александрович, я уж, кажется, говорил, страстно любил охоту: бывало, так его в лес и подмывает за кабанами или козами, — а тут хоть бы вышел за крепостной вал. Вот, однако же, смотрю, он стал снова задумываться, ходит по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — целое
утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще… «Нехорошо, — подумал я, — верно, между ними черная кошка проскочила!»
К
утру бред прошел; с час она лежала неподвижная, бледная и в такой слабости, что едва можно было заметить, что она дышит; потом ей стало
лучше, и она начала говорить, только как вы думаете, о чем?..
— Да, Петр Александрыч, — сказал он сквозь слезы (этого места совсем не было в приготовленной речи), — я так привык к детям, что не знаю, что буду делать без них.
Лучше я без жалованья буду служить вам, — прибавил он, одной рукой
утирая слезы, а другой подавая счет.
Поэтому только в
хорошие дни,
утром, когда окружающая дорогу чаща полна солнечным ливнем, цветами и тишиной, так что впечатлительности Ассоль не грозили фантомы [Фантом — привидение, призрак.] воображения, Лонгрен отпускал ее в город.
К тому же он чувствовал беспредельную нравственную усталость, хотя рассудок его в это
утро работал
лучше, чем во все эти последние дни.
Это ночное мытье производилось самою Катериной Ивановной, собственноручно, по крайней мере два раза в неделю, а иногда и чаще, ибо дошли до того, что переменного белья уже совсем почти не было, и было у каждого члена семейства по одному только экземпляру, а Катерина Ивановна не могла выносить нечистоты и
лучше соглашалась мучить себя по ночам и не по силам, когда все спят, чтоб успеть к
утру просушить мокрое белье на протянутой веревке и подать чистое, чем видеть грязь в доме.
Буду здесь, и не смыкаю глазу
Хоть до
утра. Уж коли горе пить,
Так
лучше сразу,
Чем медлить, — а беды медленьем не избыть.
Дверь отворяется.
Он был похож на приказчика из
хорошего магазина галантереи, на человека, который с
утра до вечера любезно улыбается барышням и дамам; имел самодовольно глупое лицо здорового парня; такие лица, без особых примет, настолько обычны, что не остаются в памяти. В голубоватых глазах — избыток ласковости, и это увеличивало его сходство с приказчиком.
А через три дня
утром он стоял на ярмарке в толпе, окружившей часовню, на которой поднимали флаг, открывая всероссийское торжище. Иноков сказал, что он постарается провести его на выставку в тот час, когда будет царь, однако это едва ли удастся, но что, наверное, царь посетит Главный дом ярмарки и
лучше посмотреть на него там.
Красавина. Да вот тебе первое. Коли не хочешь ты никуда ездить, так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного,
хорошего; позови музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а музыка чтоб впереди, да так по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да так чтобы три дня кряду, а начинать с
утра. А вороты вели запереть, чтобы не ушел никто. Вот тебе и будет весело.
— Молчи, дрянной мальчишка, — сказала она. —
Утри лучше нос, не видишь?
Вере к
утру не было
лучше. Жар продолжался, хотя она и спала. Но сон ее беспрестанно прерывался, и она лежала в забытьи.
— Послушай, Райский, сколько я тут понимаю, надо тебе бросить прежде не живопись, а Софью, и не делать романов, если хочешь писать их…
Лучше пиши по
утрам роман, а вечером играй в карты: по маленькой, в коммерческую… это не раздражает…
От японцев нам отбоя нет: каждый день, с
утра до вечера, по нескольку раз. Каких тут нет: оппер-баниосы, ондер-баниосы, оппер-толки, ондер-толки, и потом еще куча сволочи, их свита. Но
лучше рассказать по порядку, что позамечательнее.
— «Чем же это
лучше Японии? — с досадой сказал я, — нечего делать, велите мне заложить коляску, — прибавил я, — я проедусь по городу, кстати куплю сигар…» — «Коляски дать теперь нельзя…» — «Вы шутите, гocподин Демьен?» — «Нимало: здесь ездят с раннего
утра до полудня, потом с пяти часов до десяти и одиннадцати вечера; иначе заморишь лошадей».
Назначено было отвалить нам от фрегата в одиннадцать часов
утра. Но известно, что час и назначают затем, чтоб только знать, насколько приехать позже назначенного времени, — так заведено в
хорошем обществе. И мы, как люди
хорошего общества, отвалили в половине первого.
Привалов перезнакомился кое с кем из клубных игроков и, как это бывает со всеми начинающими, нашел, что, право, это были очень
хорошие люди и с ними было иногда даже весело; да и самая игра, конечно, по маленькой, просто для препровождения времени, имела много интересного, а главное, время за сибирским вистом с винтом летело незаметно; не успел оглянуться, а уж на дворе шесть часов
утра.
Митя встал и подошел к окну. Дождь так и сек в маленькие зеленоватые стекла окошек. Виднелась прямо под окном грязная дорога, а там дальше, в дождливой мгле, черные, бедные, неприглядные ряды изб, еще более, казалось, почерневших и победневших от дождя. Митя вспомнил про «Феба златокудрого» и как он хотел застрелиться с первым лучом его. «Пожалуй, в такое
утро было бы и
лучше», — усмехнулся он и вдруг, махнув сверху вниз рукой, повернулся к «истязателям...
Статейки эти, говорят, были так всегда любопытно и пикантно составлены, что быстро пошли в ход, и уж в этом одном молодой человек оказал все свое практическое и умственное превосходство над тою многочисленною, вечно нуждающеюся и несчастною частью нашей учащейся молодежи обоего пола, которая в столицах, по обыкновению, с
утра до ночи обивает пороги разных газет и журналов, не умея ничего
лучше выдумать, кроме вечного повторения одной и той же просьбы о переводах с французского или о переписке.
— Нет, уж
лучше бы вам повременить до
утра, — повторил батюшка.
С
утра стояла
хорошая погода.
Ночи сделались значительно холоднее. Наступило самое
хорошее время года. Зато для лошадей в другом отношении стало хуже. Трава, которой они главным образом кормились в пути, начала подсыхать. За неимением овса изредка, где были фанзы, казаки покупали буду и понемногу подкармливали их
утром перед походом и вечером на биваках.
— «Нет, уж если вы так решительны, то
лучше заходите попозднее: я все
утро буду дома, до 12 часов».
— Недостатка в месте у меня нет, — ответил он, — но для вас, я думаю,
лучше ехать, вы приедете часов в десять к вашему батюшке. Вы ведь знаете, что он еще сердит на вас; ну — вечером, перед сном у старых людей обыкновенно нервы ослаблены и вялы, он вас примет, вероятно, гораздо
лучше нынче, чем завтра;
утром вы его найдете совсем готовым для сражения.
С наступлением октября начинаются первые серьезные морозы. Земля закоченела, трава по
утрам покрывается инеем, вода в канавках затягивается тонким слоем льда; грязь на дорогах до того сковало, что езда в телегах и экипажах сделалась невозможною. Но зато черностоп образовался отличный: гуляй мужичок да погуливай. Кабы на промерзлую землю да снежку Бог послал —
лучше бы не надо.
— Что ж, что в поневе! И все бабы так ходят. Будешь баба, по-бабьему и одеваться будешь. Станешь бабью работу работать, по домашеству старикам помогать — вот и обойдется у вас. Неужто ж
лучше с
утра до вечера, не разгибаючи спины, за пяльцами сидеть?
— Вот теперь вы правильно рассуждаете, — одобряет детей Марья Андреевна, — я и маменьке про ваши добрые чувства расскажу. Ваша маменька — мученица. Папенька у вас старый, ничего не делает, а она с
утра до вечера об вас думает, чтоб вам
лучше было, чтоб будущее ваше было обеспечено. И, может быть, скоро Бог увенчает ее старания новым успехом. Я слышала, что продается Никитское, и маменька уже начала по этому поводу переговоры.
Последний сидел в своей комнате, не показываясь на крики сердитой бабы, а на следующее
утро опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой. Нам он объяснил во время одевания, что Петрик — скверный, скверный, скверный мальчишка. И мать у него подлая баба… И что она дура, а он, Уляницкий, «достанет себе другого мальчика, еще
лучше». Он сердился, повторял слова, и его козлиная бородка вздрагивала очень выразительно.
Установилась
хорошая погода; с
утра до вечера я с бабушкой на палубе, под ясным небом, между позолоченных осенью, шелками шитых берегов Волги.
Разделавшись со школой, я снова зажил на улице, теперь стало еще
лучше, — весна была в разгаре, заработок стал обильней, по воскресеньям мы всей компанией с
утра уходили в поле, в сосновую рощу, возвращались в слободу поздно вечером, приятно усталые и еще более близкие друг другу.
— Не беспокойтесь, князь, — продолжал воспламененный Коля, — не ходите и не тревожьте его, он с дороги заснул; он очень рад; и знаете, князь, по-моему, гораздо
лучше, если вы не нынче встретитесь, даже до завтра отложите, а то он опять сконфузится. Он давеча
утром говорил, что уже целые полгода не чувствовал себя так хорошо и в силах; даже кашляет втрое меньше.
«Видно из того, что она его каждый день пригласила ходить к ней по
утрам, от часу до двух, и тот каждый день к ней таскается и до сих пор не надоел», — заключила генеральша, прибавив к тому, что чрез «старуху» князь в двух-трех домах
хороших стал принят.
— Нет, она его не любит, то есть она очень чиста сердцем и не знает сама, что это значит: любить. Мадам фон-Калитин ей говорит, что он
хороший молодой человек, а она слушается мадам фон-Калитин, потому что она еще совсем дитя, хотя ей и девятнадцать лет: молится
утром, молится вечером, и это очень похвально; но она его не любит. Она может любить одно прекрасное, а он не прекрасен, то есть душа его не прекрасна.
В то же
утро в Ключевской завод летел нарочный к Мухину с маленькою запиской от «самого», в которой выражалось любезное желание познакомиться лично с уважаемым Петром Елисеичем, и чем скорее, тем
лучше. Мухин не заставил себя ждать и тотчас же отправился в Мурмос. Это обращение Голиковского польстило ему, как выражение известного внимания. Он остановился в доме Груздева, где царил страшный беспорядок: хозяйничала одна Наташка, а Самойло Евтихыч «объезжал кабаки».
— Какое
утро хорошее! — проговорила девушка, глядя на покрывшееся бледным утренним светом небо и загораживая ручкою зевающий ротик.
Утром, только что Розанов проснется, а иногда еще прежде, чем он проснется, к нему является его новый товарищ, молодой ординатор Лобачевский, необыкновенно трудящийся, симпатичный, светлый человек и
хороший медик.
Мы ездили туда один раз целым обществом, разумеется, около завтрака, то есть совсем не вовремя, и ловля была очень неудачна; но мельник уверял, что рано
утром до солнышка, особенно с весны и к осени, рыба берет очень крупная и всего
лучше в яме под вешняком.
Он хотел вечер
лучше просидеть у себя в номере, чтобы пособраться несколько с своими мыслями и чувствами; но только что он поприлег на свою постель, как раздались тяжелые шаги, и вошел к нему курьер и подал щегольской из веленевой бумаги конверт, в который вложена была, тоже на веленевой бумаге и щегольским почерком написанная, записка: «Всеволод Никандрыч Плавин, свидетельствуя свое почтение Павлу Михайловичу Вихрову, просит пожаловать к нему в одиннадцать часов
утра для объяснения по делам службы».
— Нельзя лучше-с. Сегодня
утром рассматривал: материя идет — отличнейшая-с. И даже сейчас уж
лучше на оба уха слышу!
Вчера лег — и тотчас же канул на сонное дно, как перевернувшийся, слишком загруженный корабль. Толща глухой колыхающейся зеленой воды. И вот медленно всплываю со дна вверх и где-то на средине глубины открываю глаза: моя комната, еще зеленое, застывшее
утро. На зеркальной двери шкафа — осколок солнца — в глаза мне. Это мешает в точности выполнить установленные Скрижалью часы сна.
Лучше бы всего — открыть шкаф. Но я весь — как в паутине, и паутина на глазах, нет сил встать…
— Очень рад, очень рад, — говорил Николаев, идя навстречу Ромашову, — тем
лучше. Отчего же вы
утром не приехали к пирогу?
А, может быть, еще
лучше — с
утра разузнавать по известным отелям, в котором из них предполагается наиболее подходящий обед?
У детей с
утра до вечера головки болят; днем в
хорошую погоду они на воздухе, в саду, но в дождь приюта найти не могут.
— Не знаю, что тут
хорошего, тем больше, что с
утра до ночи ест, говорят, конфеты… Или теперь… Это черт знает, что такое! — воскликнул он. — Известная наша сочинительница, Касиновская, целую зиму прошлого года жила у него в доме, и он за превосходные ее произведения платил ей по триста рублей серебром, — стоит она этого, хотя бы сравнительно с моим трудом, за который заплачено по тридцати пяти?
Рисположенский. К вам, батюшка Лазарь Елизарыч, к вам! Право. Думаю, мол, мало ли что, может, что и нужно. Это водочка у вас? Я, Лазарь Елизарыч, рюмочку выпью. Что-то руки стали трястись по
утрам, особенно вот правая; как писать что, Лазарь Елизарыч, так все левой придерживаю. Ей-богу! А выпьешь водочки, словно
лучше. (Пьет.)
— Нет, послезавтра
утром пять, а завтра, ей-богу, не будет.
Лучше и не приходите,
лучше не приходите.
Упомяну лишь, что в это
утро он был уже в лихорадке, но и болезнь не остановила его: он твердо шагал по мокрой земле; видно было, что обдумал предприятие, как только мог это сделать
лучше, один при всей своей кабинетной неопытности.
В одно
утро, когда дождь ливмя лил и когда бы
хороший хозяин собаки на двор не выгнал, Антип Ильич, сидевший в своей комнатке рядом с передней и бывший весь погружен в чтение «Сионского вестника» [«Сионский вестник» — журнал, издававшийся русским мистиком А.Ф.Лабзиным в 1806 и 1817—1818 годах.], услыхал вдруг колокольцы, которые все ближе и ближе раздавались, и наконец ясно было, что кто-то подъехал к парадному крыльцу.
— Потому что наше вино сурьезное, — в один голос говорили приказчики, да и обойдется дешевле, потому что мы его на всяком месте сделать можем. Агличин, примерно, за свою бутылку рубль просит, а мы полтинник возьмем; он семь гривен, а мы — сорок копеечек. Мы, сударь,
лучше у себя дома лишних десять копеечек накинем, нежели против агличина сплоховать! Сунься-ко он в ту пору с своей малагой — мы ему нос-то
утрем! Задаром товар отдадим, а уж своих не сконфузим!